01 december 2017, 10:54
Сколько времени нужно ученику, чтобы привыкнуть к учителю, к уроку, к инструменту?
Это очень индивидуально, как сейчас модно говорить, а короче – по-разному. Один привыкает месяцами, другой за пару недель; так или иначе, момент привыкания присутствует и здесь очень важно быть предельно внимательным, особенно на предмет критики.
К слову сказать, ученик (наш курс, напомню, рассчитан на старший школьный возраст и дальше), какие бы он нам не посылал невербальные сигналы, отлично ориентируется в том, что у него ДЕЙСТВИТЕЛЬНО получилось, а что нет. И если учитель не хочет выглядеть лицемером в глазах своего ученика, ему придется позаботиться о том, чтобы и критика, и похвала звучали своевременно и в той форме, которая никоим образом не травмирует личность. Практика показывает, что самым действенным инструментом критики является добродушная шутка – ни в коем случае не язвительная, не избыточная в своей карикатурности – добродушная. Ученик ВСЕ понимает. Будем внимательными и честными, и все получится.
Вернемся к вопросу привыкания. По-настоящему плодотворными занятия станут, когда мы, вместе с нашим учеником, пройдем через пустыню осмотрительности и недоверия... и, продолжая поэтические сравнения, – через тернии скованности и растерянности, и не попадем в землю обетованную взаимного уважения и сотрудничества.
Весь этот сложный период формируются основы будущего успеха. Мягкая критика, скорее похожая на помощь – на то, как мы подаем руку или подставляем плечо; обязательное (и об этом никогда нельзя забывать) акцентирование внимания на ЛЮБЫХ успехах, радость по поводу малейших удач; и, наконец, змеиная – это все в тему затеянной поначалу поэзии – змеиная гибкость в отношении репертуара, когда мы добиваемся каких-либо задач и качества ровно столько, сколько это возможно, чтобы не остановится и не зачахнуть, превратив живого человека, еще способного идти дальше, в один из многочисленных соляных столбов, украшающих пустыню – в них обратились все те, кто оборачивался и оборачивался, пренебрегая движением.
Мои ученики, Вацлав и Милада, привыкли ко мне одновременно, к девятому уроку (все-таки брат и сестра).
Разучивали третий блюз:
ноты – http://www.splayn.com/cgi-bin/show.pl?option=MaterialInfo&user_id=4367&id=1810 аудио – http://www.splayn.com/cgi-bin/show.pl?option=RecordInfo&user_id=4367&record_id=4105 - Это про то, что кто-то жалуется... – сказал Вацлав, когда я сыграл произведение.
- Да! Это про лошадку, – Милада рисовала руками в воздухе. – Лошадку заперли в конюшне и некак побегать...
- Сама ты лошадка. Блюз – это «черная музыка». От негра ушла жена. Вот он и скучает... говорит: «Зачем ты ушла? Куда ты ушла? От меня – такого хорошего!».
- Неправильно говорить про негров. Нет никаких негров – есть другие. Мы белые, а негры другие.
- Так что значит: «другая музыка»?
- Другая. Про лошадку!
Милада засмеялась, я тоже; Вацлав немного подулся для приличия, но «другая музыка» про лошадку рассмешила и его.
С этого момента я понял, что пустыня пройдена. Ощущения, честно скажу, наверное, как у Моисея... – хоть и не сорок лет ходили, но переживания очень схожие.