Старинная легенда в пересказе Изандро Фуентеса
21 november 2017, 11:28
Чем примечательна дата 21 ноября 2017 года?
У нумерологов, полагаю, свое мнение, вроде того, что если все сложить и поделить, прежде чем вычесть и умножить, то получится числовое выражение судьбы (которая, к слову, числовому выражению не подлежит).
В самом деле, дата примечательна тем, что ровно сто лет назад, 21 ноября 1917 года, испанский виолончелист Изандро Фуентес беседовал с испанским же флейтистом Николасом Бланко. Они встретились на акведуке Ноайна, неподалеку от Памплоны; необъяснимое стечение обстоятельств столкнуло их, движущихся друг навстречу другу, где-то посреди величественного сооружения. Джентльмены посоперничали в вежливости:
- Прошу вас, почтеннейший, прыгайте. Там внизу сено, не расшибетесь, – любезно предложил Изандро Фуентес.
- Пожалуй уступлю эту счастливую возможность вам, коллега! – ответил Николас Бланко и попытался улыбнуться обворожительно, поздно вспомнив, что коронку еще не вставили и на месте зуба зияет дыра.
Моментально ликвидировав улыбку, флейтист некстати поднял обе руки, пытаясь отвлечь внимание, но увы не успел – Изандро Фуентес принял эту ошибку как капитуляцию:
- Буду великодушен, – сказал он, – можете не прыгать, но пойдемте в мою сторону, идет?
- Улыбка не воробей, в лес не улетит, – процитировал русскую поговорку поверженный Николас Бланко; ему показалось, что это самый достойный выход. – Будем рыцарями до конца! – уже самому себе сказал он и развернулся.
А вот далее и произошел тот самый разговор, который мы процитируем дословно:
- Ну-с... и чем мы с вами занимаемся, коллега? – начал Изандро Фуентес, спустя примерно двести шагов.
- Достоверно скажу – идем.
- Вы мыслите мелко, мой друг. Я спрашиваю про то, чем мы занимаемся в жизни.
- Вы, насколько мне позволяет предположить мое узкое мышление, – обиделся Николас, – играете на виолончели; я на флейте.
- Вот-вот. А зачем?
- А затем, – раздраженно ответил флейтист, – чтобы иметь возможность вести досужие разговоры, как в частности сейчас, вместо того, чтобы дробить камень, как в частности они! – Николас Бланко дирижерским жестом ткнул вправо.
Воспитанный Изандро Фуентес чуть было не провел смычком по несуществующей виолончели, он привык повиноваться жестам правой руки. Спохватившись посмотрел туда, куда указывал флейтист, там рабочие, внизу акведука, наполняли тележки щебнем.
- Ладно. Простите, я немного увлекся что ли... В общем, хотел рассказать вам старинную легенду. Собственно, она меня и выгнала прогуляться в таком, так сказать, безлюдном, не считая вас, разумеется, месте, – Изандро Фуентес боялся опять обидеть коллегу и тщательно выбирал слова. – Так вот... в ней говорится, что боги создали нас только с одной целью – чтобы мы творили искусство.
- Хех... странно, не находите? А отчего бы богам самим не творить?
- Видите ли, богам очень не хочется страдать, а искусство невозможно без страдания. Это ведь почва. На всех наших переживаниях растут цветы прекрасного.
- Эко вы загнули! – Николас Бланко остановился. – По-вашему выходит, что боги не страдают и потому не творят прекрасное? А как же природа... да и мы в конце концов. Человек прекрасен! Боги творят прекрасное.
- Это понимание заложено в нас, мой друг. Природа, мы... – все это не более чем биология. Истинная красота бесконечно далека от этой банальности. Музыка – вот истинная красота, доступная всем возможным формам жизни. Мы живем, страдаем, наслаждаемся даже, – Изандро Фуентес пощурился на солнышко, – и творим музыку.
Пока они разговаривали, рабочие устроили себе перерыв. Достали вина и сыру. Кто-то заиграл на гитаре. И то ли облако так расположилось, что показалось... то ли вообще просто показалось – Николас Бланко даже дышать забыл – он своими глазами увидел, что небо странно так сморщилось, опустилось и вполне отчетливо сделалось похожим на огромное ухо.
- Ого... – проговорил он на выдохе.
Ухо дернулось и из-за облака опять выглянуло солнце.
У нумерологов, полагаю, свое мнение, вроде того, что если все сложить и поделить, прежде чем вычесть и умножить, то получится числовое выражение судьбы (которая, к слову, числовому выражению не подлежит).
В самом деле, дата примечательна тем, что ровно сто лет назад, 21 ноября 1917 года, испанский виолончелист Изандро Фуентес беседовал с испанским же флейтистом Николасом Бланко. Они встретились на акведуке Ноайна, неподалеку от Памплоны; необъяснимое стечение обстоятельств столкнуло их, движущихся друг навстречу другу, где-то посреди величественного сооружения. Джентльмены посоперничали в вежливости:
- Прошу вас, почтеннейший, прыгайте. Там внизу сено, не расшибетесь, – любезно предложил Изандро Фуентес.
- Пожалуй уступлю эту счастливую возможность вам, коллега! – ответил Николас Бланко и попытался улыбнуться обворожительно, поздно вспомнив, что коронку еще не вставили и на месте зуба зияет дыра.
Моментально ликвидировав улыбку, флейтист некстати поднял обе руки, пытаясь отвлечь внимание, но увы не успел – Изандро Фуентес принял эту ошибку как капитуляцию:
- Буду великодушен, – сказал он, – можете не прыгать, но пойдемте в мою сторону, идет?
- Улыбка не воробей, в лес не улетит, – процитировал русскую поговорку поверженный Николас Бланко; ему показалось, что это самый достойный выход. – Будем рыцарями до конца! – уже самому себе сказал он и развернулся.
А вот далее и произошел тот самый разговор, который мы процитируем дословно:
- Ну-с... и чем мы с вами занимаемся, коллега? – начал Изандро Фуентес, спустя примерно двести шагов.
- Достоверно скажу – идем.
- Вы мыслите мелко, мой друг. Я спрашиваю про то, чем мы занимаемся в жизни.
- Вы, насколько мне позволяет предположить мое узкое мышление, – обиделся Николас, – играете на виолончели; я на флейте.
- Вот-вот. А зачем?
- А затем, – раздраженно ответил флейтист, – чтобы иметь возможность вести досужие разговоры, как в частности сейчас, вместо того, чтобы дробить камень, как в частности они! – Николас Бланко дирижерским жестом ткнул вправо.
Воспитанный Изандро Фуентес чуть было не провел смычком по несуществующей виолончели, он привык повиноваться жестам правой руки. Спохватившись посмотрел туда, куда указывал флейтист, там рабочие, внизу акведука, наполняли тележки щебнем.
- Ладно. Простите, я немного увлекся что ли... В общем, хотел рассказать вам старинную легенду. Собственно, она меня и выгнала прогуляться в таком, так сказать, безлюдном, не считая вас, разумеется, месте, – Изандро Фуентес боялся опять обидеть коллегу и тщательно выбирал слова. – Так вот... в ней говорится, что боги создали нас только с одной целью – чтобы мы творили искусство.
- Хех... странно, не находите? А отчего бы богам самим не творить?
- Видите ли, богам очень не хочется страдать, а искусство невозможно без страдания. Это ведь почва. На всех наших переживаниях растут цветы прекрасного.
- Эко вы загнули! – Николас Бланко остановился. – По-вашему выходит, что боги не страдают и потому не творят прекрасное? А как же природа... да и мы в конце концов. Человек прекрасен! Боги творят прекрасное.
- Это понимание заложено в нас, мой друг. Природа, мы... – все это не более чем биология. Истинная красота бесконечно далека от этой банальности. Музыка – вот истинная красота, доступная всем возможным формам жизни. Мы живем, страдаем, наслаждаемся даже, – Изандро Фуентес пощурился на солнышко, – и творим музыку.
Пока они разговаривали, рабочие устроили себе перерыв. Достали вина и сыру. Кто-то заиграл на гитаре. И то ли облако так расположилось, что показалось... то ли вообще просто показалось – Николас Бланко даже дышать забыл – он своими глазами увидел, что небо странно так сморщилось, опустилось и вполне отчетливо сделалось похожим на огромное ухо.
- Ого... – проговорил он на выдохе.
Ухо дернулось и из-за облака опять выглянуло солнце.
0
Comments (0)
