Fa-mi-re-do Sol – Sol
23 december 2017, 17:44
Promenade
Первый гусь, чистейшего русского происхождения, носил имя Иван; Иван Никитич, если вместе с отчеством. Фамилии не знаю, да и вообще, разве дают гусям фамилии?
Оказывается, дают. Еще как дают, достаточно посмотреть на второго гуся, чтобы убедиться в этом: Станислав Кароль Красноклювский – гордый, убеленный сединой сын Короны – таков он, второй гусь. Как видите, и фамилия, и даже второе имя присутствуют.
- Ты, братец, – говорит Станислав Кароль, – сер, нищ и наг. От сохи вчера только проснулся и замышляешь на мандолине играть. А совесть где? А понимание?
- Так это... Я-то что? Я ничего, – отвечал Иван Никитич.
Вместе они шлепали по дорожке и выглядели так: один белый, другой серый.
- О! Бабусины гуси нашлись! – кричали обрадованные дети.
И в сарай... и в сарай... побегаешь тут, когда за тобой гоняются с ивовым прутиком.
- Шалят детки-то, – заметил Иван Никитич; впрочем, вполне добродушно.
- За польских часов все было иначе, – обиделся Станислав Кароль, – гусю был почет! Говорили, что даже уланский полк, и тот не смел гуся обидеть.
- А куры что?
- А что куры... – прах! – Станислав Кароль, хоть и растерял все связи на птичьем дворе из-за своей высокомерности, прекращать пыжиться и не думал. – То ли мы! Мы, братец, Рим спасли. Ты не думай...
- Ага: серый, белый – все есть, – бабуся жевала пустой рот.
- Хлоп! – зажмурившись взвизгнула что есть мочи дверь сарая.
И сразу стало тихо. И темно.
…
- Наутро пойдем, – засыпая, шепнул Станислав Кароль, – бабуся в церковь, а мы...
- Во поле! – перебил Иван Никитич; в душе его звучала музыка широкая, просторная... – Во чисто полюшко! – сказал и клюнул носом, в самом буквальном смысле.
…
Утром, куры шептались:
- Пелагия на рынке была. Так там говорили, что татарин замерз. Синий-синий сделался. И давно это было, в незапамятные времена. А как замерз, так стал мерзлый по земле ходить, тепло воровать. Хитрый такой, только ночью ходит. К утру гляди – все окоченело.
- Дура ты! Где ж ему, татарину тому, ходить, коли мерзлый он!
- Сама дура. На то он и татарин. Кто ж их, татар, знает. Видишь, мороз?
- На то, матушки, другая причина есть, вполне научная. Крестьянин был один, Емельян Степанович. Баба евойная до того ему осточертела, что он сатане душу продал за то, что б тот ту бабу удавил. А баба не удавливалась, здоровая была. Так сатана ее во льду сковал.
- И что?
- Что-что! С тех пор зима.
Но Иван Никитич со Станиславом Каролевичем пустую куриную болтовню не слушали. Глянули за угол, увидали бабусю, крестящуюся на колокольный звон, и на утек: шлеп-шлеп лапами по колкому инею – четыре шажка быстро и два не спеша, чтоб лапу погреть.
- Ух, хорошо! – бодрился Иван Никитич.
- Бр-р-р, – мотал головой Станислав Каролевич.
Дойдя до поля согрелись. Важно шли, молчаливо и торжественно. Старались не думать про лес. Но лес как-то все приближался, приближался...
- Может не пойдем? – спросил Иван Никитич.
И Станислав Каролевич бы согласился, но тут сыграла кровь:
- Пойдем, – строго ответил он и первым вошел в лес.
https://www.youtube.com/watch?v=R1GwvPzzK1k
Первый гусь, чистейшего русского происхождения, носил имя Иван; Иван Никитич, если вместе с отчеством. Фамилии не знаю, да и вообще, разве дают гусям фамилии?
Оказывается, дают. Еще как дают, достаточно посмотреть на второго гуся, чтобы убедиться в этом: Станислав Кароль Красноклювский – гордый, убеленный сединой сын Короны – таков он, второй гусь. Как видите, и фамилия, и даже второе имя присутствуют.
- Ты, братец, – говорит Станислав Кароль, – сер, нищ и наг. От сохи вчера только проснулся и замышляешь на мандолине играть. А совесть где? А понимание?
- Так это... Я-то что? Я ничего, – отвечал Иван Никитич.
Вместе они шлепали по дорожке и выглядели так: один белый, другой серый.
- О! Бабусины гуси нашлись! – кричали обрадованные дети.
И в сарай... и в сарай... побегаешь тут, когда за тобой гоняются с ивовым прутиком.
- Шалят детки-то, – заметил Иван Никитич; впрочем, вполне добродушно.
- За польских часов все было иначе, – обиделся Станислав Кароль, – гусю был почет! Говорили, что даже уланский полк, и тот не смел гуся обидеть.
- А куры что?
- А что куры... – прах! – Станислав Кароль, хоть и растерял все связи на птичьем дворе из-за своей высокомерности, прекращать пыжиться и не думал. – То ли мы! Мы, братец, Рим спасли. Ты не думай...
- Ага: серый, белый – все есть, – бабуся жевала пустой рот.
- Хлоп! – зажмурившись взвизгнула что есть мочи дверь сарая.
И сразу стало тихо. И темно.
…
- Наутро пойдем, – засыпая, шепнул Станислав Кароль, – бабуся в церковь, а мы...
- Во поле! – перебил Иван Никитич; в душе его звучала музыка широкая, просторная... – Во чисто полюшко! – сказал и клюнул носом, в самом буквальном смысле.
…
Утром, куры шептались:
- Пелагия на рынке была. Так там говорили, что татарин замерз. Синий-синий сделался. И давно это было, в незапамятные времена. А как замерз, так стал мерзлый по земле ходить, тепло воровать. Хитрый такой, только ночью ходит. К утру гляди – все окоченело.
- Дура ты! Где ж ему, татарину тому, ходить, коли мерзлый он!
- Сама дура. На то он и татарин. Кто ж их, татар, знает. Видишь, мороз?
- На то, матушки, другая причина есть, вполне научная. Крестьянин был один, Емельян Степанович. Баба евойная до того ему осточертела, что он сатане душу продал за то, что б тот ту бабу удавил. А баба не удавливалась, здоровая была. Так сатана ее во льду сковал.
- И что?
- Что-что! С тех пор зима.
Но Иван Никитич со Станиславом Каролевичем пустую куриную болтовню не слушали. Глянули за угол, увидали бабусю, крестящуюся на колокольный звон, и на утек: шлеп-шлеп лапами по колкому инею – четыре шажка быстро и два не спеша, чтоб лапу погреть.
- Ух, хорошо! – бодрился Иван Никитич.
- Бр-р-р, – мотал головой Станислав Каролевич.
Дойдя до поля согрелись. Важно шли, молчаливо и торжественно. Старались не думать про лес. Но лес как-то все приближался, приближался...
- Может не пойдем? – спросил Иван Никитич.
И Станислав Каролевич бы согласился, но тут сыграла кровь:
- Пойдем, – строго ответил он и первым вошел в лес.
https://www.youtube.com/watch?v=R1GwvPzzK1k
0
Comments (0)
