Fa-mi-re-do Sol – Sol
26 december 2017, 16:55
Tuileries
Исписавши осень-обманщицу: рыжеволосую шаловливую девчонку, вдруг сделавшуюся старухой злой и скверной, с бесконечным дождем и болотом на дорогах, старухой гневливой ветром и чумазой лицом, метущей грязным подолом раскисшую землю, Аристарх Ефимович – живописец и поэт – принялся за зиму.
Он отпустил бороду, обзавелся шапкой, рукавицами, полушубком и беспородной псиной, добродушной и забавной. Жил Аристарх Ефимович сам, занимая комнату в доме помещицы Липовкиной (неумной и до искусства не охочей) с коей, ввиду означенных характеристик, общение имел скудное и не по существу. По существу же живописец общался с Модестом – так он звал своего пса. Пес откликался, вилял хвостом, а бывало, и на задних лапах хаживал, выражая тем самым стремление быть прямоходящим, подобно хозяину.
На пленэрах пес-Модест обычно спал, но стоило пойти снегу, он потерял покой и сделался нервным:
- Аф-аф-ау-у-у! – излагал он свои тревоги, вытянувшись стрункой, нацеленной в сказочную тишину заснеженного леса.
И на бумагу, под ловкими пальцами Аристарха Ефимовича, прыгнул весельчак заяц, забавляющийся в белой пороше. После лось, и все забелело пушистыми кучами – сохатый в ель с разгону вошел и обрушил щекотную лавину. И не сразу разглядишь двух гусей... услыхать, и то проще – гогочут-хохочут братцы гуси, клювы в снегу повываляв; гнома Варвару в сугроб уронили, крыльями замахали-замахали, снежную бурю надули и галдят заполошные, на пол-леса слышно. Искорками белки шныряют...
... - Эх! – сетует Аристарх Ефимович. – Тут бы краски. Что уголь...
- Аф-аф-ау-у-у! – кивает Модест; яму вон какую вырыл, так его буйство одолевает!
И побежали домой, все бросив. Схватили краски, отдышались минутку и назад. Но увы... – никого уж нет! И бумага чистая, словно ничего и не было. Все белоснежным ластиком вычищено.
Стоит Аристарх Ефимович в величайшем огорчении.
...
А гуси где? Так дальше пошли. Что им до живописи. Чай не портретам позировать выбрались.
- Ух! Хорошо! – поскрипывает лаптями гном Варвара.
- Хорошо-хорошо! – перебивая друг друга, соглашаются гуси.
...
- Ну что ж, не вышло картины, выйдут стихи.
Аристарх Ефимович укусил карандаш и через полчаса вдумчивого хождения по комнате, произвел на свет стихотворение:
Снег... у снега в плену каждый зверь –
он раб,
раб игры, где рисуется карта оттисков
лап.
И нельзя не играть: наступив, ты оставишь
след,
те по следу пойдут, кому ты передал
привет.
Снег... когда снег, то пишутся буквы
как встарь,
когда не было алфавита и еще не изобрели
букварь.
Буква-медведь, буква-лось, заяц-
буква,
а между буквами, ярко-красным апострофом
клюква.
https://www.youtube.com/watch?v=KZWCAnYS_zU
Исписавши осень-обманщицу: рыжеволосую шаловливую девчонку, вдруг сделавшуюся старухой злой и скверной, с бесконечным дождем и болотом на дорогах, старухой гневливой ветром и чумазой лицом, метущей грязным подолом раскисшую землю, Аристарх Ефимович – живописец и поэт – принялся за зиму.
Он отпустил бороду, обзавелся шапкой, рукавицами, полушубком и беспородной псиной, добродушной и забавной. Жил Аристарх Ефимович сам, занимая комнату в доме помещицы Липовкиной (неумной и до искусства не охочей) с коей, ввиду означенных характеристик, общение имел скудное и не по существу. По существу же живописец общался с Модестом – так он звал своего пса. Пес откликался, вилял хвостом, а бывало, и на задних лапах хаживал, выражая тем самым стремление быть прямоходящим, подобно хозяину.
На пленэрах пес-Модест обычно спал, но стоило пойти снегу, он потерял покой и сделался нервным:
- Аф-аф-ау-у-у! – излагал он свои тревоги, вытянувшись стрункой, нацеленной в сказочную тишину заснеженного леса.
И на бумагу, под ловкими пальцами Аристарха Ефимовича, прыгнул весельчак заяц, забавляющийся в белой пороше. После лось, и все забелело пушистыми кучами – сохатый в ель с разгону вошел и обрушил щекотную лавину. И не сразу разглядишь двух гусей... услыхать, и то проще – гогочут-хохочут братцы гуси, клювы в снегу повываляв; гнома Варвару в сугроб уронили, крыльями замахали-замахали, снежную бурю надули и галдят заполошные, на пол-леса слышно. Искорками белки шныряют...
... - Эх! – сетует Аристарх Ефимович. – Тут бы краски. Что уголь...
- Аф-аф-ау-у-у! – кивает Модест; яму вон какую вырыл, так его буйство одолевает!
И побежали домой, все бросив. Схватили краски, отдышались минутку и назад. Но увы... – никого уж нет! И бумага чистая, словно ничего и не было. Все белоснежным ластиком вычищено.
Стоит Аристарх Ефимович в величайшем огорчении.
...
А гуси где? Так дальше пошли. Что им до живописи. Чай не портретам позировать выбрались.
- Ух! Хорошо! – поскрипывает лаптями гном Варвара.
- Хорошо-хорошо! – перебивая друг друга, соглашаются гуси.
...
- Ну что ж, не вышло картины, выйдут стихи.
Аристарх Ефимович укусил карандаш и через полчаса вдумчивого хождения по комнате, произвел на свет стихотворение:
Снег... у снега в плену каждый зверь –
он раб,
раб игры, где рисуется карта оттисков
лап.
И нельзя не играть: наступив, ты оставишь
след,
те по следу пойдут, кому ты передал
привет.
Снег... когда снег, то пишутся буквы
как встарь,
когда не было алфавита и еще не изобрели
букварь.
Буква-медведь, буква-лось, заяц-
буква,
а между буквами, ярко-красным апострофом
клюква.
https://www.youtube.com/watch?v=KZWCAnYS_zU
0
Comments (0)
